История русской культуры за 25 минут

Рюрик и Веничка Ерофеев, Кремль и башня Татлина, Петербург-рай и Москва — Третий Рим, народ и интеллигенция, застой и Серебряный век. Все семь эпох русской культуры в одном видео!

Культура любого народа является результатом комплексного воздействия нескольких взаимосвязанных факторов - природы страны, национального характера, исторических судеб государства, воздействия господствующей религии, влияния иных народов и цивилизаций. Это положение относится в полной мере и к русской культуре, имеющей многовековую историю. 

Говоря о значении географического фактора в развитии культуры России, известный исследователь ее П.Н. Милюков отмечает: «Сопоставляя каждое месторазвитие с развившейся в нем культурой, мы можем заметить, что и самый порядок развития культур соответствует степени благоприятствования климатических условий той или другой культуре. Хронологически древнейшие культуры развиваются в месторазвитиях, наиболее щедро обставленных природой. Следующие по времени идут за ними в порядке ухудшения антропогеографических условий... В этой хронологической последовательности русскому месторазвитию принадлежит определенное место. Возрастание континентальности и пустынности климата отзывается и на запоздании соответственных культур и на их введении в общую связь».

Колыбелью и «месторазвитием» (по терминологии П. Милюкова) русской культуры являлась Восточно-европейская (Русская) равнина - одна из крупнейших (площадь около 4 млн. квадратных километров) равнин земного шара. На севере равнина заходит за полярный круг почти до 70 градусов северной широты, а на юге достигает берегов Черного и Каспийского морей (45 градусов северной широты). Расстояния на Русской равнине измеряются тысячами километров, что превращает ее в огромный континентальный массив. «Для равнины характерны постепенные смены ландшафтов на коротких расстояниях и большие различия между удаленными одна от другой территориями. Холодные тундры и солнечные степи, заболоченная тайга и безводные пустыни, еловая лесотундра и дубовая лесостепь - таковой разнообразие ландшафтов Русской равнины».

Рельеф Восточно-европейской равнины определяет ее климат. «Равнинный рельеф создает благоприятные условия для свободного обмена воздушными массами между удаленными один от другого районами. Арктический воздух время от времени в виде волн холода прорывается до южных границ Русской равнины, а летом, в июле, континентальный тропический воздух в отдельные дни продвигается на север до Архангельской области. Уральский хребет не представляет собой препятствия для проникновения на Русскую равнину континентального полярного воздуха сибирского происхождения. Такое соприкосновение и взаимопроникновение качественно различных воздушных масс вызывает неустойчивость на Русской равнине климатических явлений, частую смену одних типов погоды другими».

Географическое положение, рельеф, климат определили и природные зоны Русской равнины (почвы, растительный и животный мир). Ландшафтные зоны тундры, лесотундры, тайги, смешанных лесов, лесостепи, степи и полупустыни сменяют друг друга по мере продвижения с севера на юг. Северо-запад равнины переувлажнен (озера, болота), а юго-восток засушлив. Крупнейший речной бассейн равнины - Волжский не связан с Мировым океаном, а ряд рек (Северная Двина, Печора) впадают в Северный Ледовитый океан. Зона благоприятных для обработки почв-черноземов лежит в полосе недостаточного увлажнения. Колебания климата, доходящие до катастрофических засух в степной зоне порождают неурожаи, что позволяет квалифицировать черноземную полосу России как зону рискованного земледелия. Север Европейской части России и Сибирь отличаются коротким летом, резкими весенне-осенними заморозками, продолжительной и холодной зимой. Если в США зона холодного климата занимает 21%, умеренного 43%, а теплого и жаркого - 36% территории страны, то в пределах СССР (в границах 1991 г.) - соответственно 73, 22, 5%. Для Российской Федерации соотношение еще менее благоприятно. Из 17 млн. квадратных километров ее территории 3 млн. занимают зоны тундры и лесотундры, площадь вечной мерзлоты составляет 10 млн. квадратных километров. Для развития хозяйства природные условия России неблагоприятны.

Прекрасно сказал о географии Европейской части России великий историк В.О. Ключевский: «К довершению географического сродства с Азией, эта равнина переходит на юге в необозримую маловодную и безлесную степь пространством в 10 тысяч кв. миль и приподнятую всего саженей на 25 над уровнем моря. По геологическому своему строению эта степь совершенно похожа на степи внутренней Азии, а географически она составляет прямое, непрерывное их продолжение, соединяясь со среднеазиатскими степями широкими воротами между Уральским хребтом и Каспийским морем и простираясь из-за Урала сначала широкою, а потом все суживающеюся полосой по направлению к западу, мимо морей Каспийского, Азовского и Черного. Это как бы азиатский клин, вдвинутый в европейский материк и тесно связанный с Азией исторически и климатически. Здесь искони шла столбовая дорога, которой чрез Урало-Каспийские ворота хаживали в Европу из глубины Азии страшные гости, все эти кочевые орды, неисчислимые, как степной ковыль или песок азиатской пустыни. Умеренная, во всем последовательная западная Европа не знает таких изнурительных летних засух и таких страшных зимних метелей, какие бывают на этой степной равнине, а они заносятся сюда из Азии или ею поддерживаются. Столько Азии в Европейской России. Исторически Россия, конечно, не Азия; но географически она не совсем и Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее в Европой; но природа положила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли ее к Азии или в нее влекли Азию».

Эту связь России с Азией особенно подчеркивали сторонники евразийства - историко-культурологической концепции, сформировавшейся в XX веке (Г.В. Вернадский, Н.С. Трубецкой,П.Н. Савицкий и др.). В своей книге «Русская история» создатель исторической концепции евразийства Георгий Вернадский (1887-1973) пишет, что деление России на Европейскую и Азиатскую «не только не обосновано и не оправдано исторически, - оно вводит в заблуждение и географически... Никто не может изменить тот факт, что географически Европейская и Азиатская Россия едины. По обе стороны Урала находятся те же самые зоны тундры, лесов и степей, сыгравшие одинаково важную роль в развитии русского народа... Россию мы рассматриваем как географическое единство - Евразию, но этот термин будет малопонятен без прояснения неправильных концепций, которые громоздятся вокруг него. В моем употреблении термин Евразия выражает не определенную социо-историческую комбинацию Европы и Азии, а громадную специфическую географическую область земного шара в центре континента. Она состоит из целого ряда больших, соединенных между собой равнин (Белое море, Кавказская, Западно-сибирская и Туркестанская)».

В представлении евразийцев гигантский евразиатский материк делится не на Восток и Запад, а на Европу, Азию и Евразию. В теории евразийцев «Европа» - это океаническая, полуостровная, имеющая сложный рельеф (чередование гор и равнин) Западная Европа, «Азия» - Юг и Восток Азии (Индия, Китай, Ближний Восток, Япония и др.), «Евразия» - это континентальная сердцевина материка - Восточная Европа, Западная Сибирь, Центральная Азия. Сама география предназначает Евразию к созданию на ее территории единого государства. Осью Евразии является степь. Завладев степью, а затем всей Евразией,Чингисхан выполнил великую задачу, поставленную самой географией. Преемником державы Чингисхана стала Россия (Московское царство, Российская империя, СССР). По взглядам евразийцев, Киевская Русь, погрузившись в состояние раздробленности, фатально шла к иноземному игу (Запада или татар). Монголо-татары, завоевав Великороссию, спасли ее от покорения чуждым Западом. Татары объединили Русь и привили ей идею великодержавия (Золотой Орды). Насильственного свержения золотоордынского ига, собственно, и не было. «Важным историческим моментом было не «свержение ига», не обособление России от власти Орды, а распространение власти хана московским царем с перенесением ханской ставки в Москву».

Евразийцы утверждали, что в допетровской России правил не смертный царь, а религиозная Идея Царя.

В Евразии славяне смешались с туранскими народами (угро-финнами, тюрками, монголами). В результате сложных этнических процессов в Евразии сформировался «Туранский психологический тип». Тесно связанные географией, языком, психологией евразийцы (русские, мордва, коми, татары, башкиры, казахи, киргизы, узбеки, якуты, калмыки, буряты и др.) - тяготеют к созданию на всей занимаемой ими территории единого экономического пространства и имперского государства.

Дальнейшее развитие взгляды евразийцев получили в работах Л.Н. Гумилева (1912-1992) - этнолога, историка, географа, создавшего концепцию этногенеза. Евразийство было развито им в свете учения о пассионарности и теории биосферы В.И. Вернадского. Под Евразией он понимал не только огромную территорию, но и возникший в ее пределах суперэтнос. «Разнообразие ландшафтов Евразии благотворно влияло на этногенез ее народов. Каждому находилось приемлемое и милое ему место: русские осваивали речные долины, финно-угорские народы и украинцы - водораздельные пространства, тюрки и монголы - степную полосу, а палеоазиаты - тундру... Евразийские народы строили общую государственность, исходя из принципа первичности прав каждого народа на определенный образ жизни. На Руси этот принцип воплотился в концепции соборности и соблюдался совершенно неукоснительно».

Темпы роста численности населения в средние века были невысоки. Сказывались невысокий уровень развития хозяйства, нашествия варваров, религиозные войны, эпидемии. Например, в результате эпидемии чумы («черной смерти») в XIV в. население стран Европы сократилось почти вдвое. Не была исключением и Русь. По данным современных демографов население нашей страны в 1000 г. составляло около 10 млн. человек, а в 1500 г. - 15 млн. человек. «Последствия монголо-татарского нашествия, обрушившегося на наиболее заселенные области страны, продолжали ощущаться и в XVI в. Численность населения в XVI-XVII вв. из-за слаборазвитого хозяйства, неустойчивого политического положения, частых войн, эпидемий чумы и оспы, неурожаев и других стихийных бедствий увеличивалась очень медленно, а в некоторые периоды, например, в начале XVII в. (эпоха «смутного времени», польская интервенция, голод 1602 г. и т.п.) даже сокращалась. В конце XVII в. на территории постепенно расширяющегося Русского государства проживало примерно 13 млн. человек».

Разумеется, надо иметь в виду оценочный характер демографических данных, касающихся допетровского периода российской истории. Между исследователями существуют разногласия в этом вопросе. Следует учитывать и изменение государственной территории. Так, по мнению известного демографа Б.У. Урланиса в Киевской Руси (территория - 1,1 млн. км2) проживало 4,5 млн. человек, а в пределах Московского царства население составляло в 1500 г. 5,8 млн. чел., к 1500 г. - 8,8 млн. чел., к 1600 г. - 11,3 млн. человек.

Эти данные получены путем расчетов численности и плотности населения, размеров территории, на которой оно проживало к XVIII в. и их соответствующего сопоставления с IX-XVI вв. Видимо, вышеприведенные цифры завышены. Подсчеты Я.Е. Водарского показывают, что численность населения России к середине XVI в. составляла не более 6,5 млн. человек, а в конце века (накануне Смуты) - 7 млн. человек.

Рост населения страны был тесно связан с развитием основы традиционной экономики - сельского хозяйства. Подавляющее большинство населения Руси (как и других средневековых государств Востока и Запада) занималось земледелием. Рутинная техника, ограниченный набор сельскохозяйственных культур, неизменность агрономических приемов вели к низкой урожайности. Земледельцы были беззащитны и перед ударами природной стихии, и перед ударами стихии социальной. К числу последних относились набеги кочевников и нашествия иноземных завоевателей, рост налогового гнета, произвол феодалов. В России развитие деревни шло по пути усиления крепостничества, по своей тяжести приближавшегося к рабству.

Русское крестьянство (основная часть народа) в полной мере испытывало на себе удары природной стихии, вызывавшие неурожаи. По подсчетам отечественных исследователей Е. Борисенкова и В. Писецкого, изучивших сообщения русских летописей о стихийных бедствиях, вызывавших голод, за семь столетий (с конца X по конец XVII вв.) Русь в целом или ее отдельные земли пережили более 200 голодных лет из-за климатических колебаний. В XI столетии отмечено 8 засух, а в XII в. - 12. Затем наступило похолодание. Климатический перелом XIII в. совпал для Руси с монголо-татарским нашествием. Еще накануне вторжения Батыя отмечались необычайно холодные годы. За 1211-1230 гг. было 14 голодных лет, что привело к потере значительной части населения. В целом, за трагическое XIII столетие на Русь обрушилось 12 засух и 15 необычайно холодных зим. В начале 1270-х годов из-за сильных дождей 4 года подряд не родился хлеб. Следующий XIV век принес Руси 29 голодных лет. Из 12 засух 8 поразили все русские княжества (1325, 1364-1365, 1371 гг. и др.).

Климатические условия XV века позволяют говорить о «малом ледниковом периоде». Трагически холодными годами были 1417-1423. В 1420 г. отмечались летние снегопады. В целом за XV столетие отмечено 40 голодных лет. Еще более суров был XVI в. - век опричнины и Ливонской войны. Источники позволяют установить 20 сильных засух, 23 дождливых года, 13 случаев возвратных холодов весной. Итого 45 голодных лет. В результате к концу 60-х годов XVI века цена на хлеб подскочила в 10 раз. Голод сопровождался эпидемиями, разгулом опричного террора (разгром Новгорода и других городов в 1570 г.) и наступлением помещиков на права крестьян. Затем последовали бедствия Смутного времени, начавшиеся страшным голодом 1601-1603 гг.(уже в 1601 г. из-за длившихся почти все лето дождей и начавшегося в сентябре снегопада погибли озимые и яровые хлеба). В 1603 г. по сравнению с 1601 г. цены на хлеб подскочили в 18 раз. В одной Москве за 1601-1603 гг. от голода погибло 120 тысяч человек.

Вскоре начались гражданская война и польско-шведская интервенция (1605-1618 гг.). Население как городское, так и сельское катастрофически сократилось. По минимальным расчетам запустело 1,7 млн. десятин пашни. «В экономическом плане Смута была долговременным, мощным откатом назад и деревни, и города. Мерзость запустения - это словосочетание было буквально приложимо к огромным областям страны... Преодоление последствий Смуты в экономике, внутреннем развитии, внешней политики, в прогрессе цивилизации заняло жизни двух-трех поколений».

Особенно важно понять, что бедствия начала XVII века «наслоились» на последствия кризиса 60-80-х годов XVI столетия - опричину, введение крепостного права, рост барщины, налогов, неудачную Ливонскую войну. «Из экономического разорения, начавшегося с 60-х годов XVI в., страна вышла только к середине XVII в.».

Новый XVII век стал столетием войн, народных восстаний, резкого роста налогов. Только к 1650 г. население России достигло уровня 1600 г. - 11,3 млн. человек. Огромных усилий потребовала война с Польшей (1654-1667), завершившаяся возвращением Смоленской земли и воссоединением Левобережной Украины. На юге создаются «засечные черты», что требует новых перемещений населения. Заселяется русскими Сибирь. Новые суровые удары стихии (засухи, возвратные холода летом, необычайно холодные зимы) обрушились на русскую деревню. На 50-60-е годы XVII века приходится 10 голодных лет. Это повлияло на численность населения страны. В этот период проводились т.н. подворные переписи (переписи «тяглого», т.е. податного населения по дворам). Составлявшиеся переписные книги охватывают по данным современных демографов до 75% населения (часть его уклонялась от переписи и обложения налогами). Подворная перепись 1678-1679 гг. позволяет сделать вывод, что население России насчитывало тогда 10,5 млн. человек (в т.ч. 9,6 млн. крестьян; 0,5 млн. «посадских», т.е. горожан и 0,4 млн. неподатных). Численность россиян несколько возросла лишь к началу XVIII столетия.

На этом историческом фоне развертывались не только демографические, но и этнические процессы. Формирование современной русской нации было лишь их итогом. Основными этапами этногенеза русских были (по данным археологии и лингвистики) следующие:

а) распад индоевропейского языкового единства и этнической общности, приведший к выделению наряду с другими этноса, говорившего на праславянском языке - общем предке славянских языков;

б) широкое расселение славян в Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европе после гуннского нашествия (V-VI вв. н.э.), утрата общеславянского языкового единства, возникновение западных, южных и восточных славянских племен;

в) формирование первых государственных образований у союзов восточнославянских племен (поляне, древляне, северяне и т.д.), с последующим объединением их в Древнерусское Киевское государство при сохранении и укреплении этих союзов племен (VII-X вв.);

г) период складывания единой восточнославянской древнерусской народности в условиях Киевской Руси и последующей раздробленности (XI-XII вв.);

д) распад единой древнерусской народности и формирование русского, украинского и белорусского народов (XIII-XVI вв.).

Выдающиеся русские историки С.М. Соловьев и В.О. Ключевский считали, что история нашей страны - это прежде всего история непрерывной колонизации и переселения. Великое колонизационное движение славян из Прикарпатья на Восток, их расселение по просторам Русской равнины началось в VII веке. Вся лесная полоса этой равнины была покрыта непроходимыми лесами, болотами, озерами, реками. Славянину-земледельцу, расселявшемуся по речным долинам, приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы отвоевать у природы землю под пашню. Реки служили не только путями расселения, но и важными торговыми артериями. Само Древнерусское государство возникло на водном пути «из варяг в греки» - из Скандинавии в Византию. Он вел от Финского залива (устье Невы) к Черному морю по рекам Волхов и Днепр. Другой важный путь пролегал от верховьев Волги по ее течению к Каспийскому морю. На пространстве вдоль этих двух торговых путей и формировалось Русское государство. Благодаря этим торговым путям быстро разрушался патриархально-родовой уклад восточнославянских племен.

Серьезное воздействие на этнические процессы оказал период феодальной раздробленности Руси. Это было время формирования новых центров и серьезного перемещения населения. «В XII веке на Руси возникли 119 новых городов (в том числе и будущая столица России Москва), а в середине XIII века их насчитывалось уже около 350... Уже на ранней стадии существования Древнерусского государства в нем выделялись три основные района: юго-запад, северо-запад и северо-восток. В результате упадка Киева в Южной и Юго-Западной Руси возвысилось Галицко-Волынское княжество, в Северо-Восточной Руси - Ростово-Суздальское (впоследствии Владимиро-Суздальское) княжество, а в Северо-Западной Руси - Новгородская феодальная республика, из которой в XIII веке выделилась Псковская земля... Наибольшую жизнеспособность обнаружило Владимиро-Суздальское княжество, ставшее ядром нового Русского государства. Здесь, в Окско-Волжском междуречье, защищенном от внешних врагов мощными лесными массивами, постепенно сконцентрировалось значительное число переселенцев из Южной и Юго-Западной Руси, смешавшимися с проживающими на этой территории финскими племенами и образовавших великорусскую народность. Национальный тип великоросса, известного своей неприхотливостью в быту, редкой выносливостью и удивительным долготерпением, формировался в постоянной борьбе с суровой природой на скудной почве, которую он отвоевал у леса».

Своеобразием отличалась жизнь и в других регионах раздробленной Руси - в Поднепровье (Киевское и Черниговское княжества), где шла борьба с набегами степняков-половцев, и в рано обособившейся Полоцко-Минской земле.

Последующие события - монголо-татарское нашествие, литовские завоевания западных и юго-западных земель, захват Польшей Галицкой земли, возвышение Московского княжества и ослабление его «конкурентов» в Северо-Восточной Руси (Тверское, Рязанское княжества), уния Польши и Великого Княжества Литовского, объединение земель Суздальской Руси под властью Москвы отразились на судьбах восточных славян. Главным в этих сложных процессах, имевших и этническое, и религиозное, и политическое измерения стало формирование ядра нового этноса и новой державы.

Интересно мнение Л.Н. Гумилева о создании Великого Княжества Московского. «Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь, Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный путь по Волге. И не накопила Москва таких боевых навыков, как Смоленск или Рязань. И не было в ней столько богатства, как в Новгороде, и таких традиций культуры, как в Ростове и Суздале. Но Москва перехватила инициативу «объединения», потому что именно там скопились страстные, энергичные, неукротимые люди. От них пошли дети и внуки, которые не знали иного отечества, кроме Москвы, потому что их матери и бабушки были русскими... Эта оригинальная, непривычная для Запада система власти и подчинения была столь привлекательна, что на Русь стекались и татары, не желавшие принимать ислам под угрозой казни, и литовцы, не симпатизировавшие католицизму, и крещеные половцы, и меряне, и мурома, и даже мордва... А вокруг Москвы собралась Русь преображенная, способная к подвигам. Благодаря этим качествам Москва устояла против разноплеменных скопищ Мамая и Ягайло». Истолкование политических событий XIV века Л. Гумилевым с позиций теории этногенеза открывает широкую перспективу изучения и понимания процессов этнической истории великороссов.

Не раз на пути «возвышения» Москвы были неудачи и поражения. Через два года после славной победы над Мамаем на поле Куликовом Москва стала добычей хана Тохтамыша (1382 г.). Историк Москвы Иван Забелин писал об этом: «Москва - город своею добротою, то есть своим благосостоянием и славою этого благосостояния, исчезла, разграблена, опустошена, сожжена; Москвичи-горожане все порублены татарскими саблями, другие сгорели, иные потопли в реке; Москва-город превратилась в печальную пустыню, в отчаянную пустоту. Она мало-помалу могла и на самом деле запустеть и захиреть, как бывало со многими городами Старой Руси, но этого не случилось, потому что вокруг Москвы-города уже существовала Москва-народ, именно та сила, которая впоследствии заставила именовать и все народившееся Русское Государство - Москвою, Московским Государством».

Вот этот «Москва-народ», сформировавшийся в XIV-XV вв. и называемый иностранцами «москалями» и «московитами» и стал ядром великорусской народности XVI-XVII столетий, превратившейся в последующие века в русскую нацию - крупнейшую среди наций Европы, среди славянских народов.

На долю русской нации выпали величайшие исторические испытания, но также и величайшие взлеты духовности, отражением которых и стала русская культура. Русским на протяжении XVI-XIX веков выпало создать величайшую в истории планеты державу, включавшую в свой состав геополитическое ядро Евразии.

На рубеже XIX и XX веков Российская империя раскинулась от Балтийского и Черного до Берингова и Японского морей, включая 79 губерний и 18 областей, населенных десятками народов различных вероисповеданий. По данным Центрального статистического комитета, население Российской империи достигло в 1906 г. 149 млн. человек (в 1724 г. - 14 млн.; в 1796 г. - 36 млн., в 1851 - 69 млн. по переписи 1897 г. - 128 млн. человек). 67% из них составляли восточные славяне (русские по дореволюционной терминологии) - великороссы, украинцы, белоруссы. По данным переписи 1897 г. великорусский назвали своим родным языком 56 млн. чел. (в том числе 48,6 млн. в Европейской России; 4,4 млн. в Сибири; 1,8 млн. на Кавказе). Таким образом, великоросы составляли две трети восточнославянского населения Российской империи и свыше половины населения Европейской части России (без Польши, Финляндии и Закавказья). Преобладали они также в Сибири и на Дальнем Востоке, составляя там абсолютное большинство населения.

После 1917 года термин «великороссы» был объявлен шовинистическим и запрещен. Понятие «русские» перестало быть общим этнонимом восточных славян, а украинцы (до 1917 г. официально именовавшиеся малороссами) и белорусы были признаны отдельными нациями.

Гражданская война, голод, Отечественная война 1941-1945 гг. серьезно повлияли на численность как населения России в целом, так и численность русской нации. Однако в советский период российской истории ее рост продолжался. Об этом свидетельствуют данные переписей населения СССР послевоенного периода (1959-1989 гг.). Число русских в составе всего населения Советского Союза возросло со 114 млн. человек в 1959 г. до 145 млн. человек в 1989 г. Однако их доля в населении СССР за эти три десятилетия уменьшилась с 54,6 до 50,8%. Это объясняется тем, что если русское население с 1959 по 1989 гг. увеличилось на 27,2%, то все население Союза возросло на 36,8% (с 208,8 млн. до 285,7 млн. чел.). В составе Российской Федерации русских было в 1959 г. 97,9 млн. человек (83,3%), а в 1989 г. - 119,9 млн. человек (81,5% всего населения РСФСР). Кроме того русских в 1989 г. проживало на Украине 11,3 млн. чел., в Казахстане - 6,2 млн., в Белоруссии - 1,3 млн. человек.

Для анализа вклада любого народа в сокровищницу мировой культуры решающую роль играют, однако, не его численность или роль в политической истории, а оценка его достижений в истории цивилизации, определяемых уровнем материальной и духовной культуры. В своей классической «Истории русской философии» Н.О. Лосский справедливо подчеркивает, что русская культура имеет мировое значение. «О мировом характере культуры народа можно говорить в том случае, если она выработала систему ценностей, имеющих всечеловеческое значение... Несомненно, мировой характер имеет также и культура русская в той форме ее, как она была выработана до большевистской революции. Чтобы согласиться с этим, стоит только вспомнить имена Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского или имена Глинки, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, или ценность русского сценического искусства - в драме, опере, балете. В науке достаточно упомянуть имена Лобачевского, Менделеева, Мечникова. Красота, богатство и выработанность русского языка дают ему несомненное право считаться одним из мировых языков. Для лиц, способных к религиозному опыту, нет сомнения в том, что православие в той форме его, которая выработана русским народом, содержит в себе ценности исключительно высокие; легче всего усмотреть их в эстетической стороне русско-православного культа».

Для здания любой национальной культуры главной несущей опорой является национальный характер, духовность, интеллектуальный склад (менталитет) данного народа. Характер и менталитет этноса формируются на ранних стадиях его истории под воздействием природы страны, ее геополитического положения, определенной религии, социально-экономических факторов. Однако сформировавшись, они сами становятся определяющими для дальнейшего развития национальной культуры и национальной истории. Так было и в России. Неудивительно, что споры о национальном характере русских, о русском менталитете являются первичными в дискуссиях как о судьбах нашего Отечества, так и о характере русской культуры. Помимо споров между российскими славянофилами и западниками, свой «вклад» в очернение русского народа и русской культуры вносили и вносят чужеземные ненавистники России. Видный русский мыслитель И.А. Ильин писал, что этим врагам русской нации «надо еще унизить и очернить русскую культуру, изобразить русский народ как рабский народ, достойный своего рабства, надо подготовить расчленение русского государства и завоевание русской территории, надо исказить, унизить и покорить его христианско-православное исповедание». Понятно, что от таких «экспертов» нельзя ждать правды о русской культуре и русской душе.

К числу тех, кто презрительно отзывался о русской нации и русской культуре, постулировал «неполноценность» русского народа относились многие... Среди них и те, кто стремился покорить Россию с мечом в руке и потому должен был оправдывать свой международный разбой разглагольствованием об «ущербности» и «агрессивности» русских, «дефектности» русской культуры. Так, в «замечаниях и предложениях» «восточного министерства» нацистской Германии по пресловутому Генеральному плану «Ост» от 27 апреля 1942 г. некий «доктор» Вентцель писал: «Дело заключается скорей всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их... Эта масса расово-неполноценных, тупых людей нуждается, как свидетельствует вековая история этих областей, в руководстве». Понятно, что признав мировое значение цивилизации другого народа, невозможно оправдывать свои претензии на «руководство», т.е. на угнетение и ограбление. Из расистских, шовинистических высказываний русофобского характера различных западных кандидатов в колонизаторы «русского пространства» можно было бы составить целую хрестоматию. Говоря об отношении Запада к России выдающийся русский мыслитель Н.Я. Данилевский писал о «Европе»: «Все самобытно русское и славянское кажется ей достойным презрения, и искоренение его составляет священнейшую обязанность и истинную задачу цивилизации. «Подлый русский», «бородатый русский» суть термины величайшего презрения на языке европейца, и в особенности немца. Русский в глазах их может претендовать на достоинство человека только тогда, когда потерял уже свой национальный облик... Вы увидите, что во всех этих разнообразных сферах господствует один и тот же дух неприязни, принимающий, смотря по обстоятельствам, форму недоверчивости, злорадства, ненависти или презрения».

Серьезной проблемой в связи с этим стала привычка многих отечественных интеллектуалов смотреть на Россию, русский менталитет, русскую культуру глазами Запада. Н. Данилевский считал это самой пагубной и вредной формой «европейничанья». Он писал о нем как о стремлении смотреть «на явления внутренней и внешней жизни России с европейской точки зрения и сквозь европейские очки. Этот взгляд, во что бы то ни стало старающийся подводить явления русской жизни под нормы жизни европейской, делая это или бессознательно (вследствие иссякновения самобытного родника русской мысли), или даже сознательно (с тем, чтобы придать этим явлениям почет и достоинство, которого они были бы будто лишены, если бы не имели европейского характера), произвел много недоумений и всяческой путаницы в области науки и неисчислимый вред на практике». Наши дни подтверждают правоту данной оценки.

Западная русофобия и ее российский уродливый отпрыск в XX столетии выступали под разными масками. Так, в период революции они породили национальный нигилизм в оценке русской истории и культуры. Первый ярко отразился в трудах историков «школы Покровского». Второй расцвел в рамках пролеткультовских теоретических изысканий, проявился в неистовой атеистической пропаганде, сопровождавшейся массовым уничтожением храмов, духовенства, религиозной культуры. Культурные потери эпохи революции игнорировались, а репрессии против интеллигенции и погромы «воинствующих безбожников» оправдывались с позиций «мировой революции». Так, уже в 1931 г. в своей двухтомной «Истории русской революции» Л. Троцкий позволил себе следующим образом отозваться о великой русской культуре XIX - начала XX вв.: «Опрокинутая Октябрьским переворотом дворянская культура представляла собой, в конце концов, лишь поверхностное подражание более высоким западным образцам. Оставаясь недоступной русскому народу, она не внесла ничего существенного в сокровищницу человечества».

Наше время показывает, что и под другим идейным флагом можно восхвалять «более высокие западные образцы»... Так, выступая в январе 1992 г. на заседании Совета СБСЕ в Праге тогдашний министр иностранных дел России А. Козырев заявил, что «общеевропейские принципы стали в полном смысле этого слова тождественными внутренним интересам и задачам по демократическому преображению новой России... Еще недавно предпринимались попытки использования общеевропейских норм для перестройки системы. Сегодня, порвав с коммунизмом, мы ставим перед собой задачу сделать их нормой жизни, хотя это весьма непросто. Мы четко заявляем: наша цель - включиться в сообщество демократических государств с рыночной экономикой».

История, к сожалению, показывает, что русофобия Запада продиктована не враждебностью к православной ветви христианства, не ненавистью к абсолютизму московских царей и петербургских императоров (скорее немцев по крови и родственным связям) и не антикоммунизмом. Россия как великая держава и особая культурно-цивилизационная единица ненавистна Западу и не понятна ему на любых путях развития. Так, по свидетельству Джона Колвилла, на встрече Эйзенхауэра (тогдашнего президента США) и Черчилля на Бермудах в декабре 1953 г. на замечания премьер-министра Великобритании о новых подходах в советской внешней политике после смерти Сталина последовал такой ответ Д. Эйзенхауэра: «Россия как уличная девка: надень на нее новое нарядное или старое заштопанное платье, она как была потаскухой, так и останется. Америка всегда старалась прогнать ее с центральных улиц на задворки». При таком отношении к России не приходится ожидать объективности от западных исследователей русского менталитета и русской культуры.

Каким же является на деле менталитет русской нации, лежащий в основе всех духовных взлетов гениев отечественной культуры? Русский народ всегда сознавал свое историческое своеобразие и свое великое историческое призвание. Он ощущал на всех крутых перевалах истории свою правду и свою самобытность. «Русская идея есть нечто живое, простое и творческое. Россия жила ею во всех своих вдохновенных часах, во все свои благие дни, во всех своих великих людях... Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца, созерцающего свободно и предметно и передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Вот главный источник русской веры и русской культуры. Вот главная сила России и русской самобытности. Вот путь нашего возрождения и обновления». Для того, чтобы понять эти слова И. Ильина, необходимо признать, что душа не выдумка, а сердце не мотор для перекачивания крови.

Понятно, что и в прошлом, и в настоящем, и в будущем жизнь нации не может быть лишь созерцанием, мечтательностью. Сам И. Ильин признавал, что «нам не предстоит в будущем пребывать исключительно в жизни сердца, созерцания и свободы и обходиться без воли, без мысли, без жизненной формы, без дисциплины и организации. Напротив, нам предстоит вырастить из свободного сердечного созерцания свою особую, новую русскую культуру воли, мысли и организации. Россия не есть пустое вместилище, в которое можно механически, по произволу, вложить все, что угодно, не считаясь с законами ее духовного организма. Россия есть живая духовная система со своими историческими дарами и заданиями».

Нет необходимости, да и нелепо утверждать, что русский характер не имеет недостатков, а русская культура была свободна от заблуждений, соблазнов и недугов. Речь об ином. Русская ментальность отлична от западной, русская история во многом противоположна западноевропейской (и тем более североамериканской), а русская культура как до Петра I, так и после приобщения к знаковой системе западной цивилизации, отличалась всегда особым характером, самобытной глубиной, своеобразным взглядом на мир и человека. Заветом для будущего и ключом к пониманию прошлого русской культуры звучат слова Ивана Александровича Ильина - великого мыслителя и патриота: «Мы западу не ученики и не учителя. Мы ученики Бога и учителя себе сами. Перед нами задача: творить русскую самобытную духовную культуру - из русского сердца, русским созерцанием, в русской свободе, раскрывая русскую предметность. И в этом смысл русской идеи».

Важнейшей чертой русского национального характера является страстное стремление к справедливости, вера в справедливость помыслов и деяний. На Руси коммерческая деятельность, тяга к материальному благополучию и тем более к богатству никогда не пользовались таким же уважением, как на Западе. Это сказалось и в русской истории, и в русской культуре. Если говорить об истории русской мысли, то и Митрополит Киевский Иларион в XI в., и величайший русский философ XIX в. В.С. Соловьев при формировании русской национальной идеи отталкивались от Ветхого Завета (еврейской части Библии), противопоставляя ему Новый Завет (христианскую часть Библии). Тем самым подчеркивалась резкая антибуржуазная направленность Русской Идеи.

В «Размышлениях о русской революции» Н. Бердяев - великий философ России XX столетия - отмечал: «В русском народе всегда была исключительная, неведомая народам Запада отрешенность, он не чувствовал исключительной прикованности и привязанности к земным вещам, к собственности, к семье, к государству, к своим правам, к своей мебели, к внешнему бытовому укладу... Русский же народ добродетелями своими отрешен от земли и обращен к небу. В этом духовно воспитало его православие... Православие внушало идею обязанности, а не идею права. Обязанности не исполняли по греховности, право же не считали добродетелью. Буржуазная идеология никогда не имела у нас силы и не владела русскими сердцами. У нас никогда не было идейно приличного обоснования прав буржуазных классов и буржуазного строя... Русские люди всегда духовно противились власти буржуазно-мещанской цивилизации XIX века, не любили ее, видели в ней умаление духа. В этом Герцен и Леонтьев сходятся. У нас никогда не было буржуазной идеологии».

Эта «небуржуазность» русского взгляда на мир и человека проходит как основная линия в развитии отечественной культуры. Отсюда особый интерес к социальным вопросам, стремление к праведному, справедливому мироустройству. По меткому выражению Н. Бердяева, сам социализм в России «носит сакральный характер, есть лже-Церковь и лжетеократия». Даже консервативные и религиозные мыслители проявляли интерес к идеалу социализма. Так, в январе 1881 г. Ф.М. Достоевский на пороге своей кончины провозглашал: «Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского, - он верит, что спасется лишь, в конце концов, всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм!». Так писал непримиримый противник богоборческого социализма Запада.

За неприятием буржуазной цивилизации Запада Нового времени (как и ее предшественницы - бюргерской и католической цивилизации западного средневековья) скрывается еще более важная, глубинная черта русского менталитета - нетерпимость к лицемерию, ханжеству, условности. В статье «О Русской Идее» (1909) выдающийся поэт и мыслитель Вячеслав Иванов (1866-1949) отметил, что «основная черта нашего народного характера - пафос совлечения, жажда совлечься всех риз и всех убранств и совлечь всякую личину и всякое украшение с голой правды вещей. С этой чертой связаны многообразные добродетели и силы наши, как и многие немощи, уклоны, опасности и падения. Здесь коренятся: скептический, реалистический склад неподкупной русской мысли, ее потребность идти во всем с неумолимо ясною последовательностью до конца и до края, ее нравственно-практический строй и оборот, ненавидящий противоречие между сознанием и действием, подозрительная строгость оценки и стремление к обесценению ценностей». Отсюда и ярость народных бунтов и больших восстаний (Болотникова, Разина, Булавина, Пугачева), неистовость ревнителей старой веры после реформы Никона, самоотречение революционеров-народников и страстные искания Ф. Достоевского и Л. Толстого. Та же основная черта русского характера сказалась и в революционных бурях 1905 и 1917 годов, в гражданской войне, в негативном восприятии «России нэповской» низами русского города и русской деревни.

Отрицательное отношение к ценностям западной цивилизации собственников было присуще не только социалистам и анархистам (виднейшими идеологами которых были россияне - Бакунин и Кропоткин), не только консерваторам - защитникам дворянских привилегий. Его разделяли и славянофилы всех поколений и такой далекий от национализма и православной религиозности, враждебный имперской государственности мыслитель как Лев Толстой. В своем дневнике он записал 2 сентября 1906 г.: «Западные народы далеко впереди нас, но впереди нас на ложном пути. Для того, чтобы им идти по настоящему пути, им надо пройти длинный путь назад. Нам же нужно только немного свернуть с того ложного пути, на который мы только что вступили и по которому нам навстречу возвращаются западные народы». Неудача капиталистической трансформации России в 1861-1917 гг. во многом объясняется тем, что ни русская интеллигенция своей мыслью, ни русский народ своим сердцем не приняли капитализм, не приняли западной цивилизации с ее основным институтом - частной собственностью. Это определило судьбы России в XX столетии.

Социальной основой российской цивилизации на протяжении столетий выступал коллективизм. Социально-культурный опыт русского народа и его менталитет породил форму жизнедеятельности прямо противоположную утвердившейся на Западе частно-индивидуалистической форме организации общественного бытия. Это отражалось как в производстве материальных благ, так и в решении задач управления общественными делами. Городское вече, самоуправление казачьего «круга», сельская община (мир), трудовая артель - вот исторически сложившиеся формы бытия русского этноса. Понятно, что это не могло не отразиться и в духовной культуре России. Русская мысль выдвинула идеи соборности (А.С. Хомяков), всеединства (В.С. Соловьев), солидаризма (С.А. Левицкий) и др. Определяя понятие всеединства Владимир Соловьев (1853-1900) подчеркивал: «Я называю истинным, или положительным, всеединством такое, в котором единое существует не на счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само сказывается, таким образом, пустотою, истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия».

Для русской мысли всегда был характерен скептицизм к отвлеченно-правовым построениям и упованиям на благотворность правового государства как идеала, «конечного пункта» исторических исканий человечества. Юридические вопросы находились на периферии интересов российской интеллигенции. Такое же отношение сформировалось и в отношении демократии как свода «правил игры», как политического выражения рыночной экономики и общества юридически равных собственников. Формальная демократия и ее проявление - «парламентский кретинизм» вызывали скептические оценки у мыслителей России самых разных политических ориентаций. Вот мнение Н. Бердяева: «Проблема демократии перестала уже быть политической проблемой, она стала проблемой духовно-культурной, проблемой духовного перерождения общества и перевоспитания масс. Демократии провозгласили свободу выбора, но нельзя долго задерживаться на этой свободе, нужно ею воспользоваться, нужно сделать выбор правды, подчиниться какой-то истине. А это выводит за пределы демократии... Веры в спасительность демократии уже нет. Демократы - это те, про которых сказано, что они не холодны и не горячи и потому будут извергнуты. Количеством нельзя добыть истинной жизни». Заслуживает внимания и мнение И. Ильина: «Демократические выборы являются лишь условно целесообразным средством для безусловно верной цели (отбор лучших). Если такая цель и такое средство сталкиваются, то условное средство должно уступить безусловной цели».

Важнейшей чертой русского характера стал патриотизм. Поставленная историей между Востоком и Западом Русь вынуждена была отражать удары с двух сторон, опираясь одной рукой на плуг, в другой же держать меч. В битвах столетий, в горьких и тяжких испытаниях окреп дух русского народа, закалилась его любовь к Отечеству, к земле «оттич и дедич», как говорили в старину. Хорошо выразил в грозные дни 1941 г. эти чувства русских людей всех поколений к Родине А.Н. Толстой: «Родина - это движение народа по своей земле из глубин веков к желанному будущему, в которое он верит и создает своими руками для себя и своих поколений... Земля оттич и дедич - это те берега полноводных рек и лесные поляны, куда пришел наш пращур жить навечно... «Ничего, мы сдюжим», - сказал он и начал жить. Росли и множились позади него могилы отцов и дедов, рос и множился его народ. Дивной вязью он плел невидимую сеть русского языка: яркого, как радуга, - вслед весеннему ливню, меткого как стрелы, задушевного как песня над колыбелью, певучего и богатого. Он назвал все вещи именами и воспел все, что видел и о чем думал, и воспел свой труд. И дремучий мир, на который он накинул волшебную сеть слова, покорился ему, как обузданный конь, и стал его достоянием и для потомков его стал родиной - землей оттич и дедич».

На степных рубежах Киевской и Московской Руси, на льду Чудского озера и Куликовом поле, в горькие годы Смуты, у Полтавы и Бородина, на перевалах Альпийских и Балканских, на бастионах Севастополя и Порт-Артура, в гигантских сражениях первой и второй мировых войн русский человек показал ратными делами, что такое истинный патриотизм. Воинская летопись России - не только перечень поражений и побед, но и свидетельство стойкости и мужества, энтузиазма и терпения. Рассказывая о Крымской войне 1853-1856 гг., французский историк А. Мале описывает русскую армию как «противника, одаренного редчайшими военными качествами, бесстрашного, упорного, не впадавшего в уныние, напротив, после каждого поражения бросавшегося в бой с возросшей энергией». Немецкий генерал-полковник Г. Фриснер, во время второй мировой войны командовавший на советско-германском фронте дивизией, корпусом, армейской группой и наконец группой армий (т.е. фронтом) в своей книге «Проигранные сражения» (1956 г.) отмечал: «Советский солдат сражался за свои политические идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично... Я собственными глазами видел, как молодые красноармейцы на поле боя, попав в безвыходное положение, подрывали себя ручными гранатами. Это были действительно презирающие смерть солдаты! Не менее сильной стороной советских солдат было громадное упорство и крайняя непритязательность. Русский солдат спал там, где находился, независимо от того, была у него крыша над головой. Лишения любого рода не играли для него никакой роли».

Наконец, для судеб русской культуры огромное значение имела многосторонняя одаренность, даровитость русского народа. Благодаря этой даровитости русские люди смогли всесторонне развить цивилизацию своей страны, обогатив мировое сообщество великой культурой. Вот мнение об этой черте русского характера видного философа Н. Лосского: «Русский народ поражает многосторонностью своих способностей. Уже в XVIII веке появился такой многосторонний гений, как Ломоносов, сын крестьянина-рыбака, родившийся в самых суровых условиях жизни вблизи Белого моря. Девятнадцатый век весьма богат выдающимися учеными во всех областях знания. Укажу только несколько имен лиц, известных во всем мире: таковы математики Лобачевский, М.В. Остроградский, П.Л. Чебышев, физик П.Н. Лебедев, открывший давление света, П.Л. Капица, химик Менделеев, Игнатьев, кристаллограф и минералог Евграф Степанович Федоров, В.И. Вернадский (биосфера и ее законы), Докучаев, основатель науки почвоведения, физиолог И.П. Павлов, С.Н. Виноградский, государствовед Б.Н. Чичерин, историки Карамзин, С.М. Соловьев, Ключевский, Платонов, исследователь римской и эллинистической истории и археолог М.Н. Ростовцев, философ Владимир С. Соловьев... Любовь к красоте и дар творческого воображения принадлежит к числу факторов, содействующих высокому развитию искусства в России... Чрезвычайная даровитость русского народа сказывается, между прочим, в том, что в русской литературе в течение одного века явились три несомненных гения: Пушкин, Достоевский и Лев Толстой».

Могучее развитие русской культуры XVIII-XIX веков опиралось на успехи культурного развития допетровской России, на многостороннюю одаренность русских людей. Оно было проявлением воздействия русских идей, русского характера в области духовной цивилизации.

Похожие публикации