Двоеверие на Руси

О крещении и христианизации Руси, о язычестве славян, о двоеверии на Руси.

Память о прошлом, знание прошлого - это приобщение каждого человека к истории, к делам и подвигам предков, прирастание сердцем к Отечеству. Киевская Русь - государство восточных славян IX-XII веков - стала колыбелью трех братских культур. Обладая своими устойчивыми, веками сложившимися традициями, в X веке Киевская Русь соприкоснулась с богатейшей культурой Византии и Болгарии.

Важным, оживленно дискутируемым является вопрос о месте и роли религии как в Древней Руси, так и в сопредельных с ней странах. Не подлежит сомнению, что религию следует рассматривать как элемент человеческой культуры, причем такой элемент, который в определенных исторических условиях играл в системе духовной культуры существенную, а иногда и доминирующую роль. Очевидно, всякая попытка вывести религию за пределы человеческой культуры, представить ее как своеобразную "антикультуру" несостоятельна методологически, ибо культура - это вся материальная и духовная деятельность людей независимо от того, зиждется эта деятельность на правильном, адекватном отображении действительности или ложном. Однако из этого неправомерно делать вывод, что христианство было главным фактором формирования русской государственности и культуры. Формирование древнерусской народности, государства и русской культуры шло и до крещения Руси. Христианство способствовало лишь ускорению этого процесса и сыграло определенную прогрессивную роль. С другой стороны, особенности становления феодализма в Древней Руси отразились на самом процессе христианизации и темпах его протекания.

Накануне принятия христианства языческая система была еще сильна. Стихийно складывавшаяся на протяжении многих веков, эта система оказывала сопротивление новой идеологии и очень медленно отступала под настойчивым ее натиском.

Экономическое развитие Древней Руси дохристианской поры, отличавшееся динамизмом и многокачественностью, породило множественность форм и проявлений духовной культуры, достаточно высокой для своего времени. Материалы, собранные советскими учеными, характеризующие религиозные представления древних славян, частью документально засвидетельствованные, частью пережиточно отложившиеся в народных верованиях, постепенно вымирающих в общественном сознании с развитием светской культуры, достаточно полно характеризуют общий уровень воззрений славянского земледельческого и скотоводческого общества на ранних ступенях развития, начиная приблизительно с VI века вплоть до принятия христианства.

Чтобы понять мировосприятие древнего славянина, следует обратить внимание на особенности его сознания. А особенность эта сводится к специфике мифологического восприятия действительности. И было бы неверно оценивать суть магических действий и возникающих внутри их представлений исключительно с познавательной точки зрения: в этом случае они предстанут как заведомо ложные. На самом деле все гораздо сложнее.

Сознание людей носило еще нерасчлененный, синкретический характер. Миф и важная форма его объективации - первобытный обряд были весьма сложными, многоаспектными и полифункциональными образованиями, в которых причудливо переплетались и органически сливались и элементы магии, и тотемизма, и зачатки художественного творчества, и социальные нормы, регулирующие поведение людей. Язычество Древней Руси не было застывшей формой, оно развивалось и из сферы мифологически-религиозной перешло в сферу народного искусства, поэтому вне связи с древним язычеством нельзя понять русскую народную культуру последующих веков.

Религиозные верования дохристианской Руси полностью соответствовали породившей их эпохе. И пока родоплеменные отношения славян не изжили себя в достаточной мере и не уступили своих позиций феодальным отношениям, древнеславянское язычество оставалось единственно возможной формой религиозности на Руси, легко ассимилируя многие языческие верования и культы соседних народов, приспосабливая их к собственным нуждам. Язычество на Руси, веками создаваемое самим народом, было религией, в которой не освящались элементы классового угнетения, в силу этого оно не могло исчезнуть вдруг даже тогда, когда было введено христианство.

Славяне Восточной Европы в своем историческом развитии соприкасались, находились в культурном взаимодействии с иноплеменным населением. Поэтому формирование культуры, в частности яркого и самобытного искусства Древней Руси, было сложным процессом, синтезировавшим иранское, прибалтийское и финно-угорское наследие и впитавшим в себя византийские, арабские и норманнские мотивы.

Как показывают находки археологов, европейско-арабская торговля, в том числе торговый обмен со странами Халифата, возникает в конце VIII - начале IX века. В IX веке, судя по топографии монетных кладов, торговое движение осуществлялось по Волге, а на северо-западе - по Волхову, Западной Двине. Начало X века характеризуется значительным увеличением темпа поступлений восточных монет, свидетельствующих о расширении торговли Восточной Европы с Востоком и увеличении потребности в серебре - сырье для производства украшений в славянских странах.

По найденным в кладах украшениям можно судить и о том, что древние ювелиры-язычники не только владели технологией изготовления сложнейших поделок из серебра, золота и бронзы, но и обладали тонким пониманием прекрасного. В составе языческих украшений часто встречаются привески - лунницы, отражающие культ луны. Эти украшения были в основном принадлежностью девичьего убора. Изготавливались они обычно из серебра или сплава олова и серебра. К X веку относятся серебряные лунницы тонкой филигранно-зерненой работы, кроме того, древнерусские мастера в совершенстве освоили технику черни при изготовлении серебряных изделий. В трактате Теофила (X в.) Древняя Русь называется в числе немногих стран, славящихся изготовлением украшений с эмалью и чернью. Их сюжеты и композиционные решения, поражающие эстетическим совершенством, выработаны тысячелетия назад, когда христианства еще не было и в помине.

Русская деревня даже в XI-XII веках была еще языческой. В материалах сельских курганов этого времени очень мало предметов, связанных с христианством. Зато многочисленны украшения, обусловленные языческой символикой.

Особый интерес представляют привески-амулеты. Они связаны с заклинательной магией. В отдельных погребениях встречены целые наборы амулетов, подвешенных на цепочках к общей основе. Так, в составе одного из них имеются две ложки, птица, челюсть хищника и ключ. Ложка - символ сытости, благосостояния и довольства, ключ - символ богатства и сохранности. Привески в виде стилизованных птиц и животных, очевидно, связаны были с их животворными свойствами. Иногда в составе наборов привесок-амулетов имелись еще бубенчики, которые при малейшем движении приходили в движение и издавали звон.

Чаще привески-обереги встречаются не в наборах, а индивидуально. Кроме ложек, ключей, челюстей животных, - обычно привески в виде гребней, топориков и стилизованных изображений зубов и когтей хищников. Иногда привешивались и настоящие зубы. Зубы и когти хищников служили для ограждения от зла. Амулеты-гребни являлись оберегами от болезней.

Весьма многочисленную группу амулетов образуют зооморфные привески. Кроме упомянутой ажурной птицы очень часто встречаются амулеты, называемые "коньками". Конь был символом добра и счастья и связывался с культом солнца. Может быть, поэтому почти на всех этих привесках имеются солнечные знаки - кружковый орнамент. Другие зооморфные привески в виде рыбы, зайца и собаки были мало распространены. От финно-угорского мира к славянам перешли полые подвески-уточки с рельефным узором, к которым обычно подвешивали гусиные лапки.

О тонком понимании в древнерусском обществе красоты красноречиво говорит совершенное для своего времени оформление оружия и воинских доспехов, где многие элементы орнаментальной композиции сложились на почве политеистической мифологии.

Подлинным духовным богатством Древней Руси было устное народное творчество во всем многообразии его проявлений: песни на бытовые, обрядовые и исторические темы, пословицы и поговорки, сказания и былины. У древних славян существовали музыкальные инструменты, под аккомпанемент которых пели. И хотя до нас не дошли мелодии того времени, но исследователи обоснованно предполагают, что последующие успехи в развитии песенного творчества и инструментальной музыки были бы невозможны без наличия у этого вида искусства древних традиций. Поэтому их вывод достаточно категоричен: "Древнерусское народное песенное и музыкальное творчество не было примитивным".

Многое из устного народного творчества Древней Руси не сохранилось не только потому, что записывать его стали очень поздно: первый сборник былин издали лишь в XVIII веке, когда многое уже было утеряно. Роковую роль сыграло неприязненное отношение к древнерусскому фольклору и литературе, создавшейся на его основе, со стороны Русской православной церкви, которая стремилась искоренить остатки язычества всеми доступными ей средствами.

В X-XI веках развитое родовое предание настолько сильно, что оно проникло в летопись и сохранилось в современном былинном эпосе. Перед нами своеобразная устная летопись нескольких поколений. Так, древнейшая былина о Волхве в течение веков сохраняла пережитки тотемистической идеологии общинно-родового строя и вместе с ними - отчетливые следы раннефеодальной дружинной идеологии, которые наблюдаются и в других былинах, а также в литературе (особенно в "Слове о полку Игореве"). Герой былины был оборотнем, превращался для охоты в хищного зверя, птицу, рыбу, охотой кормил дружину.

На Руси были распространены в течение длительного времени обрядовые праздники. Многие народные обряды сложились задолго до того, как возникли современные религии. В обрядах отражались уклад жизни, бытовые нормы или обычаи рода. Обрядами отмечались и все трудовые циклы - пахота, сев, жатва, сбор урожая, охота и т. д. Дохристианские праздники и обряды по сути своей были народными, так как формировались в процессе развития трудовой деятельности, вследствие чего явились первоосновой всех народных праздников и обрядов, существовавших в последующие исторические эпохи. Религиозные, или магические, мотивы в народных обрядах имели определенное назначение - склонить на свою сторону или обезвредить "силы зла".

Внутри дома проводился целый ряд языческих празднеств. Речь идет не только об узкосемейных делах вроде крестин, сватовства, свадьбы, похорон. Почти все общесельские или общеплеменные многолюдные сборы проводились в двух местах: какая-то часть обряда совершалась на площадях, в святилищах и требищах, а другая - каждой семьей в своей хоромине, у своей печи.

Новогодние гадания и заклинания будущего урожая, колядки, маскарады, масленичные разгульные пиры с блинами, обряды, связанные с первым выгоном скота, поминание, празднование урожая и многое другое - все это начиналось в каждой семье, внутри дома, где глава семьи выполнял функции жреца и руководил всем праздничным церемониалом.

Вторым этапом после домашних обрядов было вынесение празднества вовне, в места общего "мирского схода"; дом же оставался тем пунктом, где все начиналось и где кончалось каждое языческое священнодействие, какой бы масштаб оно ни принимало. Недаром словосочетание "домашний очаг" приобрело устойчивый социальный смысл. Средневековые еретики-стригольники, отвергавшие монополию церкви на культовую деятельность, опирались на древнюю и устойчивую славянскую традицию, утверждая, что "дом мой - храм мой".

Этнографы зафиксировали множество магических обрядов и поверий, связанных с жильем средневекового человека. Анимистическая повсеместность рассеянного в природе зла для славянина была столь велика, что он магическим охранительным узором покрывал и дом, и свою одежду. Это прежде всего доброжелательные языческие символы, размещенные на самых "уязвимых" участках жилища и двора: изображение солнца, "громовые знаки", фигура богини на вершине строения, подковы и т. д. Нужно отметить, что и в архитектуре, и в одежде был последовательно проведен один и тот же принцип размещения заклинательного орнамента - орнаментировались все проемы, все отверстия, через которые всевозможные "злыдни" могли проникнуть к человеку. В одежде магическим охранительным узором покрывались: ворот, обшлага рубахи, подол, разрезы. Сама ткань считалась непроницаемой для духов, так как в ее изготовлении участвовали предметы, изобильно снабженные магическим орнаментом (прялки, ткацкий стан).

То же самое можно наблюдать и в народной архитектуре, даже внутри дома все предметы были покрыты магически-заклинательными знаками.

После завершения постройки устраивался пир. Русальские заклинательные обряды и пляски были начальной стадией языческого празднества, завершавшегося обязательным ритуальным пиром с обязательным употреблением мясной скоромной жертвенной пищи.

В древнеславянской религии, несомненно, существовали священные и жертвенные места, а кое-где и настоящие святилища и храмы с изображением богов и пр. Но известно только об очень немногих: Арконское святилище па острове Рюгене, дохристианское святилище в Киеве.

Для язычества характерно также то, что, различая мир реальный и мир потусторонний, оно не разделяет их, и второй строит по образцу первого. Несмотря на ясно выраженную монотеистическую тенденцию, славяно-русскому язычеству было далеко до монотеизма таких религий, как христианство или ислам. Анализ показывает, что в монотеистических религиях оба мира абсолютно противопоставлены друг другу, и мир обыденного опыта в отличие от мира сверхъестественного временен, имеет начало и конец бытия. Данное воззрение в мистической форме утверждало идею исторического развития, изменения, ознаменовавшую качественное преобразование в способе восприятия человечества. Языческая мифология не знает представления о прошлом, каждое поколение повторяет все то, что совершали прежние, сменяются лица, но не события. В этой событийной устойчивости, утверждающей неизменность бытия, и реализуется сущность воззрения язычества. Смерть означала для славянина не исчезновение, а лишь переход в иной мир - подземный, а когда получило распространение трупосожжение, то душа, сохраняя связь с материальным миром, принимала чей-то образ или вселялось в новое тело. Таким образом, весь мир оказывался обиталищем предков, и этим он прежде всего привлекал внимание язычника.

Человек постоянно занимался определением смыслового статуса окружающих его вещей. В набор таких вещей обычно входили обрядовая утварь, пища, ритуальные постройки, церемониальные костюмы, маски и другие предметы, отмеченные в сфере сакрального. Но статус одной и той же вещи может меняться во времени, быть

различным для разных этнических объединений и изменяться в зависимости от ситуации, верований, традиций. Изображения и символы подвергались переосмыслению с позиций новых эпох, однако сохранялись как в сфере собственно религиозной, так и впоследствии в сфере народного изобразительного искусства, фольклора и т. п. Именно поэтому фольклор и народное изобразительное искусство представляют собой важный источник для изучения древних религиозных верований. Все это еще раз свидетельствует о том, что религия на протяжении всей истории, и особенно в первобытную эпоху, не была отделена от иных сфер и проявлений человеческой культуры, нередко происходила трансформация религиозных образов и символов в нерелигиозные, художественные.

Из сказанного можно сделать вывод, что искусство играло важную роль в синкретическом мышлении восточных славян, так как почти все произведения искусства - от орнамента до изображения языческого бога - имели смысл и определенное содержание в системе языческих верований. Одновременно с этим необходимо подчеркнуть, что благодаря язычеству искусство средневековой Руси приобретает в значительной мере светский характер, проникается жизненностью и миролюбием, чуждыми аскетическому умонастроению восточного христианства.

Как только на Руси было принято христианство, сразу появляется церковная символика. Во внешнем облике и интерьере храмов не могло быть ничего случайного, так как каждая деталь несла свою идеологическую нагрузку. Церковь была не только роскошным и великолепным для тех условий сооружением, но и, что очень важно, она была доступной для народных масс.

Церковь объявляла книги, где описывались христианские символы, "внушенными духом святым". Символ явился средством сближения для православной церкви логически несближаемых понятий: реального и нереального, существующего и не существующего в действительности.

Строительство церкви всегда исходило из задачи - распространение христианского учения, влияние на духовную жизнь прихожан. Поэтому уже в Киевской Руси в храмовом зодчестве возникло многоглавие: пятиглавие - символ господа и четырех евангелистов; семиглавие - семь даров "святого духа"; девятиглавие - девять чинов "сил небесных" и девять чинов угодников божьих; 33 главы означают 33 года земной жизни Христа (например, Кижский погост). Церковные храмы венчались куполами на высоком многогранном или круглом постаменте, где верх храма - глава господня, постамент олицетворял апостолов, пазухи - евангелистов. Связующим звеном между миром земным и миром мистическим стал крест. Он завершал купола, использовался во время богослужения, использовался и в храмовой росписи. В нем видели символ "нового завета", символ "победы над смертью", а также "тайны основания вселенной".

С помощью Византии светские и церковные власти Киевской Руси заботились о том, чтобы насытить духовный обиход крещеных магическим инструментарием новой религии. Уже Владимир Святославич, по Ипатьевской летописи, вывез из Корсуни такую "драгоценность", как мощи святого Климента, епископа римского. В дальнейшем святыни потекли широким потоком из Византии на Русь. Так, в 1134 году была доставлена "доска Гроба господня", далее шли терновые венцы, мощи новозаветных деятелей и т. д.

Новые фетиши оказались более содержательными по своему смыслу и больше давали повода для воображения, чем бесформенные идолы и обереги. Они были и лучше исполнены, что усиливало их эмоциональное воздействие, хотя по своей сущности они ушли недалеко от тех, которые использовались в магической практике славян-язычников.

Народное язычество, таким образом, не только не исчезло с принятием христианства, но, преобразовываясь само, оно также видоизменяло важнейшие обрядовые установления и догматические законоположения принятого христианства. Следует отметить, что основа культурно-исторического процесса всегда национальна: каждый народ, воспринимая чужое, заботится прежде всего о совершенствовании своих собственных традиций. С этой точки зрения заимствование представляет собой включение элементов другой культуры в сложившуюся структуру культуры национальной, и критерием, обусловливающим их отбор, является содержание последней.

Возникшее на Руси двоеверие было системой воззрений, где сочетались разные пласты - народной культуры, уходящей своими корнями в язычество, и утверждавшейся церковно-христианской. Установившийся термин "двоеверие", характеризующий состояние религиозного сознания, в последнее время по-разному трактуется в богословских работах.

Православные идеологи в своих работах опираются в основном на следующие положения:

- православие утвердилось на Руси в своем первозданном виде, полностью одолев язычество;

- полное и безоговорочное принятие православия стало определяющей чертой духовного облика русских, украинцев, белорусов - сущностью "славянской души".

Вывод о принципиальном различии православия и язычества, об отсутствии в православном вероучении и обрядности элементов языческого наследия очень важен для церковно-богословских кругов как момент, усиливающий мистическую значимость самого процесса христианизации Руси.

Между тем архиепископ Макарий (Булгаков), автор многотомной "Истории русской церкви", признавал, что многие из христиан практически оставались язычниками: исполняли внешне обряды святой церкви, но сохраняли обычаи и суеверия своих отцов. Мало что изменилось в части двоеверия и в последующие столетия. Характеризуя церковную жизнь XV-XVI веков, тот же автор отмечал, что, хотя со времени приобщения к новой религии жителей древнего Киева прошли века, язычество все еще не сдавало своих позиций.

Последствия принятия христианства от Византии были разнообразны и порой противоречивы. С одной стороны, этот процесс временно осложнил отношения между Западом и Русью, но, с другой стороны, он послужил мощным стимулом для ознакомления Руси с византийской культурой, наибольшее влияние которой ощущалось в церковной идеологии, каноническом праве, литургии, богослужебной литературе, музыке, культовом изобразительном искусстве. Однако духовные ценности, созданные Византией, ее спиритуалистическая церковная догматика, идеология, философия, перенесенные на Русь, не всегда встречали понимание.

Христианизация Руси потребовала большого количества церковно-богослужебных книг, которые переписывались с болгарского или греческого на формировавшийся древнерусский язык. Древнерусская литература с самого начала пропагандировала и отстаивала национально-государственные идеи политической и религиозной Руси, формировала национальное самосознание древнерусского общества. Как раз наличие письма еще в языческие времена стало впоследствии одной из предпосылок распространения кириллицы на Руси. Нужно отметить одну особенность, на которую обратили внимание советские исследователи Л. Черепнин и В. Янин, что многие берестяные грамоты^* имеют светский характер, что в них в основном говорится о землевладении, хозяйстве, всевозможных сделках, судебных спорах и т. д.

Славянское язычество во времена князя Владимира было религией семейной. Русский народ жил отдельными общинами, со своими племенными и кровными связями. Каждая семья имела своих совершителей религиозных обрядов в лице ее старейших членов. Жрецов почти не существовало, поэтому не было особо ревностных защитников язычества. Принимая по княжеской воле крещение, многие не находили его противным старой вере. В своем большинстве народ не понимал смысла таинства.

Борьба язычества с христианством выражалась не в активной борьбе, а скорее в сохранении наряду с новой христианской верой прежних языческих верований. Христианство с его общественным характером богослужений не мешало людям в домашнем быту соблюдать семейные обряды предков. Потому на Руси христианство и язычество смешались в народном сознании. Древние русские источники называют этот период двоеверием.

Двоевер одновременно мог быть и благочестивым христианином, и истовым язычником. Он соединял множество старых верований и обрядов с христианством, которые придавали ему своеобразную народную окраску, сохранявшуюся еще долго после князя Владимира. К примеру, жития и повествования о христианских подвижниках превращались у двоевера в героические эпосы и саги, а сами святые — в героев и полубогов. Их память на Руси порой чтилась плясками и жертвенными тризнами. В то же время на мифические существа языческого пантеона распространялись христианские обряды. Так домовому и лешему приносили освященные в храме пасхальные куличи и яйца. Существовал даже особый обряд христосования с самым злым из мифических обитателей славянского дома — овинником.

Принято было на Светлое Христово Воскресение выходить всей семьей к трущобам и буреломам, чтобы громкими криками донести «благую весть» о воскресении Христа хозяевам полей, лесов и вод. Да и в самом храме, на колокольне, как виделось двоеверу, должно было обитать загадочное и небезопасное существо «колокольный ман».

Таким образом, появился целый мир фантастических образов и обрядов, в которых христианская вера участвовала лишь материалами, именами, а содержание было языческим.

Однако тихое противостояние двух вер порой прерывалось открытой борьбой за возврат идолов. Происходило это во времена народных бедствий по подстрекательству волхвов. Они настраивали народ против княжеской власти и представителей христианства, как виновников гнева покинутых богов.

Так в Великом Новгороде в 1071 году один волхв «обманул чуть ли не весь город»,- сокрушается летописец. Кудесник много пророчествовал о будущих временах и гневе забытых идолов. В знак верности своих предсказаний он пообещал перейти реку перед всем народом, не замочив ног. На берегу собрался весь город. Был там и князь с дружиной. Пришел и епископ с крестом в руках. Он обратился к собравшимся: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть по кресту идет». И разделились люди надвое. Князь с дружиной встали около епископа, а народ весь пошел к волхву. «И начался мятеж великий…», — замечает летописец. Видя это, князь выступил вперед. Шумная толпа затихла, ожидая, что скажет он в защиту себя и новой веры.

— Знаешь ли, что завтра случится, и что потом будет? — спросил он у волхва.

— Знаю все! — ответил самоуверенно волхв.

— А знаешь ли, что будет с тобою сегодня, сейчас? — не отступал князь.

— Чудеса великие сотворю!

Князь, убедившись, что слова волхва услышаны всеми, выхватил из ножен меч и разрубил его пополам. Мятеж кончился. «Люди разошлись», — подводит итог летописец.

Таких известий о кровопролитных стычках с волхвами в летописи встречается только три. Все они датируются XI-м веком. Согласно летописцу во всех трех случаях князь или его дружина применяли оружие лишь тогда, когда волхвы сеяли смуту, запугивали народ и угрожали государственной власти.

В целом особенностью русского христианства была терпимость в отношении к традициям древней Руси. Введение христианства на Руси осуществлялось более мягким путем, чем, к примеру, на Западе, где попытки полностью искоренить религиозные обычаи приводили лишь к многолетним войнам и исчезновению отдельных культурных слоев.

Православная Церковь не разрушала некоторые языческие обряды. Церковь вкладывала в них христианское содержание. Так, праздник Коляды слился с Рождеством Христовым и Крещением. Сохранился и праздник Масленицы, который доныне отмечается перед Великим постом.

Но главное, что под воздействием православия изменился русский характер, представления о человеке и его месте в обществе, о природе и Боге.

Благодаря новой вере сплотились разрозненные объединения восточных славян. И это, в конечном счете, привело к образованию русского народа.

Похожие публикации